Эквилибрист: Путь Силы. Часть 2 - Страница 93

Мысли о доме рождали странные чувства, сродни боли. Вынырнув из воспоминаний, Тин как раз успела заметить еще одно разлетающееся на куски кресло и мелькнувший в дверном проеме седой "хвост", перетянутый неизменной лентой.

– Ну, по крайней мере, он согласился, – выдохнул Элеандор.

Особой радости в его голосе не слышалось, скорее облегчение и легкая опаска. Но требовалось прояснить еще один вопрос:

– Его вызвали, он согласился. Отчего же он так злится?

Элеандор слегка пошевелил губами, словно перебирая варианты, и выдал:

– Потому что его вынудили согласиться.

Тиана только кивнула. Лучник явно не сказал всего, но это хотя бы было понятно – Тиана тоже не любила, когда ее заставляли что-то делать против ее воли. Поэтому рахудени решила не углубляться в расспросы. Не знающие Кодекса человеки наворотили себе столько всяких непонятных и противоречивых правил, моралей и других глупостей, что разобраться в мотивах их поступков практически невозможно.

Амфитеатр, сколоченный на пустыре в юго-восточных предместьях, казалось, мог вместить весь город. Позаботились даже о ложах для особо знатных гостей, которые, судя по комментариям разглядывающего гербы Элеандора, съехались чуть ли не со всех концов Литии. От ярких одежд рябило в глазах, шум и вонь человеческого стада выводили из себя, но прятаться вглубь ложи Тиана не спешила. Рядом, приобняв за плечи Ниаминаи, застыла Софья. Матеуш с этой несносной малолеткой встали чуть поодаль. Ну и Подарок, конечно. Куда же без нее-то. Только Элеандор, казалось, вовсе не обращает внимания на арену, где четверо магов уже приступили к возведению барьера. Надрывался герольд, объявляя поединок за звание сильнейшего героя Литии, застыла толпа, в ожидании зрелища…

А поединок вышел каким-то коротким и совершенно дурацким. Вот звучат последние слова герольда, и Даркин чуть поводит плечами, выпуская туманные плети. Вот Серебряная Звезда перетекает в какую-то низкую стойку, лаская пальцами витую рукоять меча. Сигнал, и… все. Маг даже не пошевелился. Лицо его не выражало ничего кроме скуки и легкой брезгливости. Короткое движение рукой и рванувшаяся вперед Тали с воем падает на землю. Знаменитый доспех осыпается яичной скорлупой. Часть вмонтированных амулетов взрывается, часть просто гаснет. Женщина продолжает кататься по земле воя от боли. Вены на висках вздулись, из ушей потекла кровь. Тело несчастной корежит. Кажется, она сейчас переломится разом в нескольких местах.

Все с тем же скучающим выражением лица Старик подходит к беснующейся женщине и впечатывает каблук в кисть правой руки. Резкий проворот. Кажется, Тиана даже услышала сквозь шум хруст раздробленных косточек, но это, скорее всего, иллюзия. Еще один удар, хруст и рукав кольчуги рвется, словно бумажный, выпуская наружу обломок кости. Софья рядом закрывает рукой глаза девочки. На поле тем временем Даркин раздробил еще и плечо. Под лаской туманных крыльев сталь осыпается пеплом. Маг чуть отошел в сторону, оглядел свою жертву, что так же хрипя, корчилась на песке, и принялся за вторую руку. Кисть, предплечье, плечо. Некоторое время Старик изучающее смотрел на скребущие по песку ноги, затянутые в высокие сапоги. Затем развернулся и вышел с арены. Прямо сквозь антимагическую защиту.

– Эл, может, хоть ты его успокоишь? – Софья заглянула в комнату лучника, с удивлением обнаружив там почти всех обитателей дома.

Тин, презрев приличия, примостилась на краешке стола. На подоконнике устроился Мэт, на кровати развалился Котик, вернувшийся из Эрании прямо перед поединком, Рэйчел облюбовала стул. За ее спиной у шкафа замерла Лиз.

– Тебе что, музыка мешает? – Развалившись в кресле, Элеандор прислушался к доносящимся сверху звукам, – так в твоей комнате ее вроде не должно быть слышно.

– Да причем здесь это? Я за мэтра беспокоюсь! Сколько он уже выпил?

– Два кувшина, – подала голос Лиз.

– Вот именно!

– Да ладно тебе, – лениво махнул рукой лучник, – не видишь чтоли – плохо человеку. Можно подумать, твой отец ни разу не напивался до розовых драконов.

– Бывало, – помрачнела целительница, – и я боюсь представить, что в таком состоянии может натворить Лорд Разрушения.

– Да ничего, – пальцы на навершии трости вяло шевельнулись, – напьется, поиграет на риттоне, может быть, поплачет, если сможет. Тут главное под руку не попасться, чтобы не огрести полной лопатой.

– Кстати, а где Ниа? – оглядела комнату девушка.

– У себя. Поплакала немного. Я ее успокоил, сейчас с ней Тень. Тоже, кстати, показатель. Волчица нашего мэтра лучше всех чувствует и если она решила остаться в комнате Ниаминаи, то и нам лучше в гостиную не соваться.

– Чего это он вообще? – удивился Мэт.

– Да ничего, – Элеандор совсем растекся в кресле, закинув одну ногу на подлокотник, – наш мэтр всю жизнь борется со своей силой, яростью и жаждой убийства. Он даже умудряется вывернуться наизнанку, заставляя искусство разрушения служить для защиты простых обывателей. И те же самые обыватели ради своих мелочных стастей, путаных представлений о чести, ради жажды зрелищ и желания утвердиться за чужой счет снова заставляют его убивать, бессмысленно и жестоко. В этом есть некая ирония, тебе не кажется, друг мой? Котик, сложи песню. Песню о простых, добрых, мирных людях, которые в своей доброте иногда могут быть страшнее самого жуткого монстра. Которые создают себе монстра, чтобы потом, в тишине, у камина с удовлетворением сказать себе: "Ну, я-то вовсе не такой. Я тихий, мирный, добрый". А мнение монстра, как обычно, никого не интересует.